Книга Троя (S-T-I-K-S) [огрызок] - Степан Городничий

стриптиза. По лицу, перемазанному тушью, соплями, спермой, кровью и еще хрен знает чем, блуждала идиотская улыбка. Обнаглевший алабай жрал на столе жареного поросенка. Седовласый майор с надетым красным лифчиком поверх кителя поднял морду из фуражки, посмотрел на собаку, наклонился в сторону и смачно перданул.

— Огонь, бля, псина.

Повел рукавом по столу, сбрасывая миску с черной икрой, ухватил стакан с коньяком, опрокинул в себя и швырнул тару в собаку.

— И-ик, ой, бля, не пошла, — качнулся, блеванул в фуражку и ткнулся в нее же, пуская пузыри. Алабай резво отскочил от стола, задрал лапу и пустил струю в лицо молодого лейтенанта. Доблестный защитник закона лежал без штанов с палкой колбасы, торчащей из задницы, и на неуважение к полиции прореагировал вялым подергиванием заморского сервелата.

От мощного пинка дверь сауны распахнулась и приложила по боку капитана, уткнувшегося лицом между ног у блондинки с огромными силиконовыми сиськами. Лицо шлюхи, припорошенное кокаином, выдавало высшее эмоциональное состояние — «Жизнь удалась».

Из клубов пара шагнула покачивающаяся туша, закутанная в простыню, как в римскую тогу, толкнула дверь. Поросячьи глазки осмотрели лежащего капитана:

— Ты что, Егоров, пизду ей лижешь?

Туша дернулась, что-то прошамкала разбитыми губами и уткнулась в перетруженные половые губы.

– Бля, да чтобы мой зам, да при всем отделе у бляди конченной лизал, пристрелю паскуду.

Полковник качнулся в висящему на кресте кителю и в руке сверкнуло табельное, перекошенную рожу отвлекла картина на столе.

— Что за тварь на столе беснуется?

Полковник мигом забыл и провинившегося капитана и пихнул низенького толстяка с банными вениками.

— Кеша, ставь раком блядину.

Толстячок резво кинулся к столу, сдернул за ногу танцующую шлюху. Девка приложилась головой об стол, завизжала, черный парик улетел в сторону, обнажив куцый рыжий хвостик. Кеша поплевал на руки, и потащил упирающуюся шмару за волосы.

— Куда поволок, Кеша, мать твою, на бильярдный стол клади, будем тра-тра-трансцендентную социофобию искоренять, как велел товарищ генерал, выжимать слоеным железом. Раком ставь, мандой ко мне. Так, жопу выше. Пихай в жопу веник. Глубже пихай, выше, выше задери.

Рыжая блядь прогнулась, оттопырила задницу, оглянулась на полковника, веник мелко задергался от беззвучных рыданий.

— У-у-у, не надо.

Полковник прицелился, рука дернулась, Кеша отпрыгнул, побив мировой рекорд по прыжкам в бок, Лепс взвыл последний раз и зашипел из простреленной колонки. Над базой зазвенела безгрешная тишина, прерываемая могучим храпом из-под стола.

— Блядь, не опускать веник, в вареник сливу получишь.

Второй выстрел грохнул серьезней, музыка не мешала, веник дернулся. Пара амбалов, сопящих в обнимку, резво расцепили руки, бросились на землю и поползли в разные стороны, как беременные тараканы.

— Видал, я вам сучарам.

Два выстрела слились в один, сиротливо отдыхающий за столом майор всхрапнул, нога мелко затряслась и по штанине поползло мокрое пятно.

— Кирилл Платонович, вы в майора попали, кажется.

Полковник недоверчиво посмотрел на руки, заглянул в ствол, перевел взгляд на бок майора. Из круглой дырочки на боку толчками пенились и выпрыгивали розовые пузыри. Храпеть майор перестал совершенно и похоже навсегда.

— А нехуй! Нормальный мужик блядский лифчик не напялит. Еще и обоссался пидор. Завтра рапорт по собственному напишет, не в хуй мне не впились такие ушлепки в управлении.

На лице экстренно трезвеющего помощника отразилась интенсивная работа мысли, Кеша покрутил головой между майором и шефом потрусил в сторону.

Сержант шел обычной патрульной походкой, положив руки на автомат. Стоянка десятка представительских машин ничем интересным не выделялась. Из открытых окон торчали ноги, доносился стойкий перегар, в предрассветном сумраке проявлялись тела в отключке, храпящие в обнимку с девками разной помятости.

Как только раздался первый выстрел Егерь нырнул за ближайшую машину, мигом достал пистолет, дослал патрон, и дальше продвигался короткими перебежками. Ветеран кучи горячих точек сразу почувствовал наступающую жопу, выглянул из-за гелика, оценил картину и цыкнул сержанту:

— Коля, пиздец здесь полный, вызывай наряд, всех кто на ногах стоит, попробую полковника успокоить.

Сержант, уже валяющийся в канаве с руками, закрывающими голову, осторожно поднялся и покрутил телефон, поводил в стороны и над головой.

— Егерь, в натуре связи нет, ни интернета, ни одной палки, там полковник стреляет.

— Херня, дуй к воротам, загони блядей и разверни уазик. Нет здесь для телок работы, тут оскотинились сегодня так, как…

Полковник разошелся ни на шутку, размахивал пистолетом, орал, хрипящий голос не унимался:

— Где шкуры свежие? — разглядел приближающегося водителя, — Егерь, сука, где тебя хуй носил?

— Товарищ полковник, разрешите.

Кеша присеменил из дровяника и услужливо протянул полковнику мятую коробку с китайскими ракетами.

— Кирилл Платонович, присядьте, сейчас салют запустим.

— Нахер мне салют твой сраный, где бабы свежие? Где Сюзанна с резиновой жопой?

— Кирилл Платонович, мы сейчас правильно бабахнем.

Помощник подбежал к бильярдному столу, шлюха уткнула лицо в ладони и мелко подрагивала. Кеша резво выдернул многострадальный веник, и вставил в кровоточащую задницу толстую петарду.

— не шевелись сука, Абдула, поджигай!

— Бля, Кеша, голова! Начальником архива пойдешь. В сарай целься.

— Товарищ полковник, к залпу готов! Пли!

Ракета вылетела с оглушительным воем и рассыпалась в небе праздничными искрами.

Егерь начал обходить площадку по дуге, наматывая футболку на руку. Сержант развернулся и припустил в сторону ворот.

Полковник довольно потер руки, вернулся в сауну, выволок спрятавшуюся голую телку с отвислыми дойками и пинками погнал к столу.

— Ложись на стол, сука, на спину ложись, не вопи, зубы выбью.

Ввинтил в пиздень длинную многозарядную ракету, навалился сипящей шлюхе брюхом на лицо и взялся за высоко задранные ноги.

Степаныч, старый друг, поджигай. Толстяк мазанул газовой горелкой, припалив черные заросли, телка взвизгнула.

— Не дергайся шалава, не попаду в сарай, ноги сломаю.

Первая ракета с треском пронеслась над крышей с хорошим перелетом.

— Поправка, прицел, азимут.

Вторая ракета чиркнула по крыше, срикошетила в сторону. Фейерверк рассыпался над парковкой, обдав искрами улепетывающего сержанта.

— Кирилл Платонович, в сарае снегоход ваш новый, подарок на юбилей.

Мучитель выругался, резко потянул ноги на себя, шлюха изогнулась, ракета хлопнула и впилась полковнику в рот. Не выпуская ног, патриций рухнул на колени попытался закричать, но выдал что-то похожее на сиплое бульканье. На долю секунды раздутые щеки подсветились изнутри, как тыква на известный праздник, раздался глухой хлопок, как будто спелый арбуз попал под асфальтный каток. Ракеты продолжали вылетать из визжащей шлюхи, добавляя на базу ощущение праздника. Егерь прикрыл глаза рукой от разлетающихся искр и шагнул к столу, рука сцапала пузатую бутылку.

Луи 13, хорошо погуляли, весело. Отвернулся, плюнул в сторону тела с развороченной головой, собаке собачья смерть. Основательно приложился